Как «отговорить» мужчину от выпивки? И можно ли...

Утро. Не раннее, скажем так. Солнышко уже довольно высоко. Правда, оно пока не решило, пора ли приниматься за работу, или… Накрыться тучками «с головой», да передохнуть денёк-другой. Так что не жарко. Но роса уже сошла и, раздвигать руками листья лопухов и траву, чуть ли не по колено вымахавшую в той части двора, что примыкает к невысокому щелястому забору, отделяющему подворье от садка, можно без риска замочить подол платья.

Анна и не боится, споро продвигаясь к изгороди и краем глаза посматривая в её прорехи. Туда, где за стволами вишника, ближе к реке, от которой уже не веет свежестью и прохладой, угадывается огород.

— Может, сегодня начать тяпать картоху? Марьяна, так свои не только прополола, но и половину уже окучила. А-аа… Ладно. Ещё не горит. Вот отраву от жука куплю, тогда… Зараз всё и сделаю. И прополю, и окучу, и опрыскаю.

Как вдруг…

— Ню-ур…

Соседка, лихоманка её забери! Принесла неладная. Стоит у невысокой, как и вся изгородь, изрядно покосившейся уличной калитки.

— Нюр, смотри… Каких я рести напекла. С пылу-жару. Ещё горяченькие. Вот, принесла. Поснидай. А то как бабка умерла… Так вон, спала вся. Задницы и не видно совсем. А шо за баба без задницы? Так я зайду?

Что спрашивать? Уже. Посреди двора. У куриной поилки, под которую приспособлена большая жестяная банка из-под селёдки. Там где траву не сравнить с той, что ближе к забору и изгороди. Даже щиколотки босых, до тёмной бронзы, загорелых Марьяниных ног не прикрыты…

— Ню-ур… Дело, Тойвишна, у меня. Раз бабка твоя, Явдоха старая, умерла, так теперь давай ты. Больше некому. К кому ещё нам, бабам, со своим? Вот, у меня… Опять Семён запил! Третий день уже. И, по сроку, ещё неделю ему пить. Не выдержу я. Может, отговоришь его?

— Ладно, заходи. Что во дворе дела разговаривать?

И первой — в хату.

За ней, чуть замешкавшись и с сомнением посмотрев на приспособленную вместо крыльца широкую доску, поставленную на два выщербленных, с остатками цемента, кирпича — Марьяна. Свободной от миски с рести рукой, приподняв подол и — сразу перешагнув через порог — со двора в сени. Благо, полуоткрыта висящая на одной петле дверь, левее которой, на стене хаты, под разбитым и местами вывалившимся стеклом вывеска «И П Лесонен А. Т. Заговоры, приговоры, отговоры, разговоры. Без выходных и праздничных дней. Круглосуточно».

Окна в доме, хоть и завешены занавеской, но солнце слабо пробивается через неё и тот кустарник, что растёт перед домом. Полумрак. Сухо. И пронзительно пахнет смешанным запахом трав, что большим пучками подвешены к гвоздям, вбитым в побеленную мелом стену.

— Запил, говоришь? Да не держи миску в руках! Поставь в кухне на стол. Пошли. Мне тоже туда. Только траву возьму.

Любят шалости с игрушками любят образованных мужчин могут стать госпожой их мысли всегда о сексе можете поиграться игривые и покладистые их киска выбрита звезды в мире разврата насладитесь покорностью ищущие умеющего мужчину познакомиться с проституткой в Челябинске готовые встретиться с хорошенькими личиками очень сексуальны сделают досуг великолепным изумительные и учтивые оргазм до последней капельки доставят вам незабываемое наслаждение их тело упругое и гибкое прикоснутся к вам станет увлекательным путешествием.

Отговор. Отговор от пития. Что тут нам надо? Эх… Пока бабуля жива была… Учиться надо было! Кто ж знал! Думала техникум, техникум… А кому они сейчас, зоотехники нужны? Даже если они и с навыками операторов машинного доения. Последних коров ещё года три тому… От фермы уже только фундамент остался. И то — только потому, что не разобрать. А и разобрать, как и куда те плиты бетонные?..

Слушать… Слушать бабулю надо было! Смотреть во все глаза, а не в городе, после того, как ферму прикрыли, на этой фабрике вафли печь! Теперь-то что…

Отговор, отговор…

Вода отговорная. Вот, в алюминиевой молочной фляге. Мдя-аа… Немного уже. Как раз! Надо, чтоб Марьяна с Семёном поговорила, да съездить с ним за Орлик. Там родник чистый.

Гранёный стакан… Где? На столе… В столе… Ага. Вот! Есть. Набрала. Стакан вроде… Может полстакана? Чтобы отвар концентрированным получился. Наверняка надо. Наверняка…

Воду только до кипения довести или прокипятить? Прокипятить. Минут пять. Чтобы никакой осечки. Отворотило, так отворотило. Намертво.

В воду… Зверобой для крепости. Полынь для горечи, чтоб отворотило… Чабрец. Чабрец… Нужен? Или… А-аа. Ладно! Туда же горсточку. Чтоб наверняка…

И, не глядя в сторону присевшей на табурет у дверного проёма на кухню и притихшей Марьяны:

— Ты кипи, кипи Заговор-трава, не болела чтобы ясна голова, и не пил бы наш Степан той воды, что сплошной дурман. Я сварю, пойду, воду, что дурманит ум, — за порог её без остатка выплесну…

Готово. А теперь…

— Ничего, Мар, не мешаешь. Сиди, сейчас, мы отвар за порог и — всё. Дело сделано. Пить твой золотой… И маковой росинки в рот не возьмёт. Наверняка. С гарантией!

— Ой, Нюш… Спасибо. Выручила. Не то слово. Дай Бог тебе здоровья и мущ-щинку приличного. Не хуже моего.

— Э-ээ… Марьян. А чтобы отговор схватился? За рести спасибо. Добрая у тебя душа. Но… Порядок такой. Отблагодарить за ворожбу надо. Нет. Медь — подлый металл. Злато, что сейчас на бумагу поменяли, — грязный. Серебро. Вот серебро — чистое. У тебя белые монеты есть? Давай два рубля. Досыть, досыть. Иди спокойно. Не пьёт твой Семён…

— Спасибо. Спасибо, Нюш. Ну, я домой?

…Домой, домой… Как там? Что?

В кухню сразу. Там ещё с вечера Семён заснул, так до конца и не приговорив бутыль самогону, что у старой Прусачихи позычил. Что отговор? Неужели действует?

О! Точно…

Бутыли никакой уже нет. И Семён сидит. Из тарелки что-то хлебает. Ест. Ай, молодчинка! Точно, действует отговор. Действует!

Он же, проклятущ-щий, как в запой уйдёт, так напрочь о еде забывает. Уж пихаешь, пихаешь ему чуть ли не под самый нос закуску эту… Так нет. Если только занюхать корочку какую возьмёт. Нет, вот дал Бог счастья. У других мужики как мужики. Если выпить, так и закусить. А тут… Ладно б, не было в доме! И бабы… Вот что подумают? Не кормит, мол Семёна… Да как не кормит?! И борщ. И рести сегодня испекла. Сметанка к ним есть.

Только… Запах. Что за вонища?! Самогон. Точно. Самогонкой несёт! Не выветрился, что ли?.. Да как-то сильно уж больно.

Постой, постой…

— Семён… Ты что хлебаешь? Ах ты, скотина безрогая! Что у тебя в миску налито? Первач, что ли? Да что ж это! Нюрка ж Явдохина сказала, что не будешь… Что не будешь пить-то! Вот стерва нерусская…

— Точно, Марьян. Стерва. У неё ж глаз какой чёрный… Сама знаешь! А я-то думаю… Какая зараза меня сглазила?! Утром… Трубы ж горят! Ну, я к ведёрку. Слышал ведь через сон, что ты перед тем как куда-то уйти, с колодезя водички принесла. Холодненькой. Я кое-как до ведра дополз, зачерпнул кружечкой и… Не могу, Марьян. Представляешь, пить… Не могу пить! Через силу глотнул. Один глоточек, Мар. О-дин! Так всего вывернуло. До кишок. Ты уж не серчай, я там в помойное ведро того… Всё то, что в кишках было. Не серчай, Марьян. Я вынесу. Щас. Вот, первачка ложечкой похлебаю только… Покушаю его, родненького.

Глоссарий: Тяпать (южнорусск. ) — пропалывать, используя в качестве подручного инструмента тяпку. Рести (рёсти) — драники. Жареные оладьи из тёртого картофеля с добавлением небольшого количества муки и яиц. Поснидать (южнорусск. ) — перекусить. Досыть (южнорусск. ) — хватит.